|
Настоящее положение драматического искусства и вообще театрального дела
в России не может считаться удовлетворительным как по отношению к публике,
так и по отношению к драматическим писателям.
Я не буду говорить о провинциях; в них недостаточность развития
драматического искусства обусловливается причинами естественными: низким
уровнем образования, отсутствием потребности эстетических удовольствий,
скудостью материальных средств и пр. Изложенные причины устраняются сами
собою по мере развития образованности, в чем Общество русских драматических
писателей, в короткий период своего существования, успело уже наглядно
убедиться. Театры, бывшие в недавнее время исключительною принадлежностью
губернских городов и больших ярмарок, теперь начинают появляться и в
уездных, и количество их с каждым годом прибывает. В этом отношении
провинции гораздо счастливее столиц: там театральное дело развивается
соответственно потребности, там будет театров столько, сколько нужно.
В столицах же без преувеличения можно сказать, что театры существуют
только номинально. Цивилизующее влияние драматического искусства в столицах
не только ничтожно, но его положительно не существует для огромного
большинства публики.
Хотя стеснительные условия для сценических представлений и вообще для
изящного времяпровождения одинаковы и в Москве и в Петербурге, а
следовательно, и влияние тих стеснительных условий на публику одинаково, но
я позолю себе говорить в этой записке преимущественно Москве. Как коренной
житель Москвы, как человек, посвятивший всю свою деятельность московскому
театру и неразрывно с ним связанный в продолжение 35 лет, я вернее и точнее
могу представить публику Москвы и ее эстетические потребности.
Московская публика, для которой сценические представления и всякого
рода изящное времяпровождение стали насущною потребностью, создалась (так
же, как и в провинциях) в недавнее время... {Далее в рукописи пробел и
текст, совпадающий с "Запиской о положении драматического искусства в России
в настоящее время" со слов: "...тогда уж он большую часть билетов раздает
даром своим знакомым", кончая словами: "...наводнили сцену пьесами, которые
для свежих людей никакого значения не имеют" (см. стр. 117-119).}
Для буржуазной публики нужен театр роскошный, с очень дорогими местами,
артисты посредственные и репертуар переводный. Для публики понимающей и
чувствующей нужен театр с местами очень дешевыми и с отличной труппой; туда
буржуазия не пойдет.
Монополия сделала то, что русский писатель должен писать не для всей
русской публики, а только для публики Малого театра. И явились такие
писатели, которые стали, в уровень с зрителями; они и закрепили за собою
успех на этом театре. В этом им прилежно помогают фельетонисты, которые, за
положительным отсутствием умных и талантливых ценителей изящного, заменили
критиков. И если явится пьеса, сколько-нибудь выходящая из уровня
посредственности, то они в упрек ей говорят, что она не отвечает требованиям
зрительной залы. В этом убеждении публику поддерживают наши рецензенты.
Никогда театральная критика не была бестолковее, пристрастнее и озлобленнее,
чем в последнее время. И это очень понятно: на такой небольшой арене, как
зала Малого театра, происходит борьба за существование между десятком
оригинальных писателей и двумя стами переводчиков; за отсутствием в театре
серьезного искусства, люди науки и солидные литераторы его почти не
посещают; роль ценителей приняли на себя репортеры, фельетонисты и
корреспонденты газет и мелкой прессы - люди, не очень разборчивые на
средства. Все они заинтересованы, прямо или косвенно, в исходе пьесы, так
как они - или сами переводчики, или друзья переводчиков; успех оригинальной
пьесы им неприятен: пьеса может понравиться и поэтому пройти раза два-три
лишних и, значит, отнять место у переводных пьес и несколько рублей
поспектакльной платы у переводчиков. Вот главная причина озлобления наших
рецензентов. Надобно видеть, как хлопочут эти господа в первое представление
оригинальной пьесы известного литератора, как они уверяют публику, чуть не
божатся, что пьеса никуда не годится... Только в прежнее время в Малом
театре могли выдвинуться таланты и талантливые произведения; теперь уж это
было бы невозможно. Перед этой публикой две зимы играла Стрепетова - и ее не
заметили, пока она не побывала в Петербурге и в петербургских газетах не
напечатали, что это - огромный талант; перед этой публикой играет
другой большой и сильный талант - О. О. Садовская, и публика ее не
замечает...
Соответствует ли современное положение императорских театров своему
назначению - доставлять эстетическое удовольствие и действовать на
нравственное развитие общества?
Нет, не соответствует, да и не могло соответствовать, потому что
назначение, которое приведено в предлагаемом вопросе и в силу которого
существуют императорские театры, давно уже было забыто театральным
начальством, а преследовались им совсем иные цели. Когда императорские
театры, под управлением просвещенных деятелей, специалистов сценического
дела, достигли высокой степени совершенства, - театральная монополия
утратила повод, оправдывающий ее дальнейшее существование: она потеряла
raison d'etre. Монополию нельзя считать необходимою, вечною принадлежностью
императорского театра; на нее нужно было смотреть как на временную меру - и
никак не более. Всякая временная мера только и уместна при существовании тех
обстоятельств, которыми она вызвана, а по миновании их она по малой мере
мешает, а чаще приносит вред. Так и театральная монополия сначала была
нужна, потом терпелась с горем пополам, потом уж стала нетерпима, стала
наказанием божеским. Но она из временной меры хочет быть постоянною и не
только ничего не уступила изменившимся обстоятельствам, но окрепла,
затвердела в своем упорстве и сделалась силой. Но ведь и естественный рост
общества - сила, и право собственности - сила; в борьбе с этими силами
монополии придется рано или поздно уступить. Лучше уступить без борьбы:
бороться, хотя бы и успешно, против принципа собственности - подвиг не из
похвальных.
|
